http://chertopolokh.livejournal.com/282 … ead=175704
История о солнечном мальчике Тёме и его самонадеянной маме, рассказанная мамой...

24 сентября.

Утро.

Алеша протягивает мне бланк, отпечатанный на скверной серо-желтой бумаге.
- Посмотри, нужно решить соглашаемся или нет привить сегодня Темку в детском саду.
Я недовольно заглядываю в лист. Как не во время, я опаздываю на работу. Корь, свинка, краснуха. Что-то я помню читала про эту прививку нехорошее. И Саше, помнится, не дала ее делать. Время, время - я опаздываю. Свинка ведет к бесплодию. Темка - очень крепкий мальчик. Пару недель назад меня крепко задела за живое фраза: "не прививающие детей благоденствуют за счет тех, кто прививает". А ладно - соглашаюсь, пусть будет.

26 сентября.
Мы путешествуем на паровозе в Коломну. Лохматые, красивые,счастливые Саша, Тема и их новый приятель, маленький англичанин, со смехом скачут по монастырским холмам. Я смотрю на детей и в который раз за этот год дивлюсь, насколько незаслуженно полно и безмятежно мое счастье.

4 октября.

Сильно заболевает Алеша. Дети эвакуированы к бабушкам.

6 октября.

7 часов вечера.

Я навещаю Тему у бабушки. Внезапно он сниает и говорит, что очень устал. Он просит уложить его спать. Такое за ним никогда не водилось. Темка - дремучая сова.

7, 8, 9, октября.

Усталость приходит каждый вечер и каждый раз она сваливают Темку с ног все раньше и раньше.
Позже он расскажет мне, что в эти дни у него по утрам начались нестерпимые головные боли. Два дня он терпел, не желая никого беспокоить,думая что само пройдет. Потом сказал, что ему плохо. Но бабушка, у которой он пережидал болезнь отца, его не услышала. Она и на третий день отвела его с сильными головными болями в детский сад. Я его не вижу в эти дни, я прихожу с работы к другой бабушке, где Саша,а когда звбегаю у бабушке, где Темка, тот уже спит. В эти же дни у Темы резко падает аппетит. Но мы остаемся безмятежными. Никогда никто из нас не заболевал серьезно. Никто из нас не знал, какой это, оказывается, страшный признак - вялость.

10 октября.

Я забираю детей от бабушек и мы едем в гости к Хелен и Алексу. Это суббота. Я, наконец, вижу Темку днем. Увиденное меня пугает. Всегда резвый, смешливый и восторженный Темка непривычно тих, молчалив, теперь он идет по прямой линии, опустив голову вниз, тогда как раньше его радостный ход был полон зигзагов, прыжков и скачков.
- Тема, ты себя плохо чувствуешь?
- Нет, мама, я в порядке.

Вот, вроде они бегают, играют в пятнашки: Саша, Алекс, Тема Хелен, еще девчонки с нашей работы. Вот, вроде Темка хохочет. Отлегло на моем ленивом, не зорком сердце. Но в метро, на обратном пути он кладет голову мне на плечо и закрывает глаза.

Вечер.
Я говорю Алеше, что с Темкой происходит что-то нехорошее, он стал очень тихим, а внешних проявлений болезни - нет, только Темка сказал, что по утрам у него сильно болит голова, а потом сама собой проходит через час. "Тихий и страшный убийца" вертится жуткая мысль у меня в голове. Я говорю, что его нужно обследовать. Мы договариваемся, что завтра я отвезу его в страховую поликлинику. Алеша еще сильно болен, Темка еще у бабушки.

11 октября.

6 часов утра.

Раздается звонок от бабушки. Звонит Темка. Он говорит, что голова болит совсем немного и что он хочет поехать в Бородино
(Мы всю осень собирались на экскурсию на Бородинское поле, где сегодня показывают сцену боя времен Отечественной войны. И я, и Темка очень интересуемся этой темой).
.
9 часов утра.
Мы едем. Это три часа на автобусе до Бородино. Четырехчасовая экскурсия по окрестностям. Час пешего хода до поля, где разыгрывают бой. Два часа боя, который мы смотрели стоя. Час пешего хода до автобуса. Пять часов обратной дороги до дома.
Тема бледен и молчалив. Но ни одной жалобы я не услышала от него в тот день, ни одного вздоха боли.
Позже он мне скажет, что это был один из самых тягостных дней его болезни. Голова хоть и не болела, но была невыносима тяжела.
Мой мальчик. Я всегда считала тебя облаком в штанах и неженкой. Сколько я в тебе не знала и не подозревала.
Сколько ты вынес в те дни из-за моего чудовищного легкомыслия и невнимательности.

12 октября.

Я прошу бабушку не вести Тему в сад и вызвать врача. Врач осматривают Темку и говорит ,что это легкое постпрививочное недомогание. Оно пройдет само собой дня за три.
Тема стал есть совсем чуть-чуть. Только пьет. Начинает резко худеть. Температура 37.4. Он говорит, что головные боли больше не беспокоят его. Успокаиваемся и мы. Я прибегаю и в эти дни с работы поздно. Темка уже спит. Я его не вижу.

15 октября.

Бабушка говорит, что температура держится на 37.4, а Темка отказывается от еды. Я пишу о происходящем в медицинский раздел сайта 7ya.ru. Мне дают ссылку на сайт больницы МОНИКИ, где указаны контакты специалиста по постввакцинальным осложнениям, Репиной Ирины Борисовны.

16 октября.

Поправляется от тяжелого гриппа Алеша и приходит навестить Темку к бабушке. От увиденного он приходит в ужас. Темка истаял. Он немедленно сажает его в машину и везет сначала в страховую поликлинику, оттуда в травмпункт, потому что врач обнаруживает, что Тема не может опустить голову на грудь и говорит, что это вывих шейных позвонков, оттуда в районную поликлинику, где Алеша по совету врача из травмпункта показывает Тему педиатру, неврологу, лору и фтизиатру. Все они пожимают плечами и каждый говорит, что ничего определенного они не видят.
Диагноз остается мутен - "орви под вопросом". Когда Алеша говорит, что это началось после прививки все врачи недовольно кривятся и советуют ему не делать ненужных предположений. Алеша идет к заведующему поликлиники с просьбой назначить дополнительные обследования. Услышав про прививку и последовавшее за ней заболевание, тот с раздражением говорит: "А вы, кто, профессор медицины, чтобы решать, что ваш ребенок заболел от прививки"

18 октября.

Я провожу воскресенье с Темой. Он ни на что не жалуется. Но теперь я явственно вижу, что с ним произошло что-то очень нехорошее.

19 октября.

9 часов утра.

Я выхожу на работу. Читаю, что мне советуют девочки на 7ye - срочно вызывать скорую и гнать в инфекционную, чтобы проверить мальчика на менингит. Но моя преступная самонадеянность не знает границ - Тему осматривала лучший и авторитетнейший невролог нашего района и сказала, что с точки зрения неврологии все чисто. Это - не ее больной.

11 часов утра.

Приходит мой босс - Лена. Смотрит мне в лицо, прочитывает, что на нем написано, узнает, в чем дело, сейчас же выключает мой комп и вышвыривает вещи в проход:
- Немедленно домой, заниматься сыном, заявление на отпуск на тебя я оформлю.

12 часов.

Я звоню по телефону Репиной, указанной на сайте. Никто не не отвечает.
Я звоню в МОНИКИ, чтобы найти ее через регистратуру и поговорить о том, что могло случиться с моим сыном после прививки.
Молодой человек с лощенным голосом, представившийся администратором, говорит, что сроду у них не было детских специалистов по осложнениям после прививок.
На мою реплику, что информация о таком специалисте висит на официальном сайте их больницы, он говорит, что не обязан знать всех 3000 сотрудников по фамилии и бросает трубку.

Три часа дня.

Я в Теминой детской поликлинике, получаю его анализы и иду к педиатру. Все анализы - хорошие. Педиатр не знает, что мне сказать. Я прошу назначить рентген, УЗИ и углубленный анализ крови на завтра.

Четыре часа дня.

Я приезжаю в МОНИКИ, чтобы найти там Репину.
Захожу в первый корпус, обращаюсь в регистратуру, спрашиваю проходящих мимо врачей - никто слыхом не слыхивал о кафедре детских инфекций и о Репиной.
Захожу во второй корпус - то же самое.
Третий, четвертый, пятый ...
Кто-то отправляет меня в административный корпус, спросить у охранников.
Вот эти сердечные дядечки-охранники нас и спасут.
Они тоже не знают об отделении детской инфекции.
Но они с сочувствием смотрят на меня и начинают звонить по всей больнице, спрашивая об этом отделении.
Первый звонок - не слышали о таком.
Второй звонок - нет такого у нас.
Третий звонок - не знают.
Четвертый, пятый, шестой, седьмой - никто ничего не знает.
Восьмой - дядечка с улыбкой протягивает мне трубку. Мне диктуют совсем другой адрес кафедры детской инфекции МОНИКИ и говорят, что да, там работает Репина Ирина Борисовна.
Жму руки дядечкам , отдаю им сигареты, заготовленные для врачей и убегаю, потому что дядечки с возмущением пытаются вернуть мне все обратно.
Дядечки, милые дядечки, чтобы было бы с Темой, если бы вы оказались равнодушными.

16.30.

Беру такси и еду в больницу Св. Владимира. Именно там располагается кафедра, где работает Репина.

17.00.

Мне указывают на заброшенное здание со страшными окнами. Я подхожу к ржавой двери. Вот она табличка "Моники. Кафедра инфекционных болезней".
Стучу из всех сил в дверь, звоню в звонок. Ни шороха изнутри. Звоню, стучу. Ти ши на.
Обхожу здание вокруг. В другом крыле - паталогоанотомичка. В одном из ее окон слабо горит свет. Я звоню в дверь анатомички. Никто ко мне не выходит. Я встаю напротив окна со светом. К нему можно залезть по крыше крыльца в подвал и постучать.
Я чувствую, что это обязательно надо сделать. Но проклятое воспитание и трусость удерживают меня на месте.
Я решаю ждать, пока кто-нибудь выйдет из дверей. Ведь кто-то же зажег свет внутри.

18.00

Дверь открывается. Выходит невысокая полная женщина с длинным розовым шарфом, спускающемся до края серого пальто. Я устремляюсь к ней.
Она не с кафедры, она никого не знает с кафедры. Но она сообщает мне новое начало телефонного номера. Ах, вот почему я не смогла дозвониться Репиной.

20 октября.

9 часов утра.

Мы с Темой в нашей детской поликлинике.

9.20.
У Темы берут кровь на биохимию. В коридоре он ложится ко мне на руки.

9.30.
Я набираю Репину. Она удивляется моему звонку, спрашивает, как попал ко мне ее телефон, говорит, что она не работает с частными лицами, соглашается поговорить, если позвонит наш педиатр.

9.45.
Я умоляю девочку-педиатра позвонить Репиной. К ее чести она сразу соглашается. Репина просит ее немедленно отправить ребенка в научный центр здоровья детей РАМН.
Педиатр соглашается.
9.55.
Педиатр осматривает Тему и пожимает плечами.
Мы делаем рентген.
В легких ничего не находят.

10.30.
Тема с тоской просит отвести его домой.
-Темушка, потерпи, нам нужно понять,что с тобой.
Я ловлю такси, мы едем на Ломоносовский проспект.

11.30.

Мы входим в центр на Ломоносовском. Тема еле бредет, в зале ожидания он в изнеможении ложится на диван.

11.45.

Мы входим в кабинет педиатра. При виде Темы она на мгновенье меняется в лице, но тут же принимает вид спокойный и деловой и берется за телефон.
- Держите ребенка, он у вас сейчас начнет заваливаться
-Регистратура, останавливайте прием ко мне. У меня тяжелый ребенок.
- Откуда Вы приехали, кто Вас наблюдал, кто позволил довести ребенка до того состояния?
- Приемная главврача, пожалуйста, попросите главврача спуститься ко мне в кабинет.
- Нина Александровна, пожалуйста, спуститесь, нужен срочный осмотр невропатолога. У меня тяжелый ребенок.
-Лаборатория, пожалуйста, готовьтесь сделать срочный экспресс-анализ крови.
-Приемная окулиста, пожалуйста, примите без очереди мальчика.
-Больничная регистратура, пожалуйста, проверьте, есть ли место для срочной госпитализации.

Тоскливый ужас охватывает меня. Тема тихо-тихо просит меня отвезти его домой. Это "тихое тихо" изнутри взрывает мой мозг .

12.10
Приходят врачи, начинается осмотр. Они молча переглядываются и мне чудится, что они не хотят говорить в моем присутствии.
Я с мольбой и отчаянием смотрю на них:
- Пожалуйста, не щадите меня. Это онкология?
- Бог с Вами. Это не выявляется при внешнем осмотре.
Уходят в соседний кабинет. Шепчутся. Я подслушиваю. Мне слышится:
- Резкое истощение. Пергаментная кожа. Опухоль.
Сбывается мой кошмар последних лет, пришла расплата. В самое сердце поражает меня Бог.
Врачи выходят. Я опять спрашиваю, теперь невролога.
- Вы подозреваете онкологию?
- Нет. Нужно обследование.

13.30
Тему забирают на анализ крови. Потом ведут к окулисту. Потом уходит и возвращается главврач и говорит, что, к сожалению, у них сейчас нет ни одного места в стационаре.
Нина Александровна Морозова, невролог и заведующая этого диагностического центра проводит, не отходя от Темы шесть часов своего рабочего времени. Она организует для него все возможные в тот момент осмотры и анализы.

15.00
Теме все хуже и хуже. Он умоляюще смотрит на меня и спрашивает, когда же наконец все это кончится.
А мне нечего ему ответить, потому что я подозреваю, что закончится теперь все очень нескоро. Нахожу силы говорить с ним с улыбкой, но голос неверен мне.

15.30
Звонит Алеша. Я совершаю подлое - не скрываю своего отчаяния и говорю о возможной онкологии, не в силах нести это бремя сама. Потом он мне скажет, что он чуть не умер в тот день на работе.

15.40
Звонит Лена с работы. Мои коллеги готовы по моей первой же просьбе поднять на ноги всю Москву медицинскую.
Готовы анализы и заключения врачей. Сепсиса нет. Глазной диск не увеличен - значит нет отека мозга. Мышцы шеи - ригидны. Сильная интоксикация.
Нина Александровна ставит предварительный диагноз - нейроинфекция. Она говорит, что как только у них освободится место в стационаре, они будут готовы забрать нас к себе, но этим вечером нам оставаться дома уже нельзя. Нужно вызывать скорую и госпитализироваться немедленно.
Я соглашаюсь.

17.00
Приезжает скорая. Нина Александровна с нами все это время. Дальше начинается час кошмара. Врач скорой помощи обзванивает больницы Москвы, я обзваниваю платные отделения, но с диагнозом "подозрение на нейроинфекцию" нас отказываются брать куда-либо ни было.

18.00
Тема уже не открывает глаза. Я в отчаянии звоню Лене. Через двадцать минут она перезванивает, как только она сможет дозвониться до завотделением ЦКБ, который на конференции зарубежом и получит финальное подтверждение, нас согласна принять детская ЦКБ.

18.20
Наконец, одна больница соглашается взглянуть на Тему. Нина Александровна дает мне свой мобильный и просит позвонить вечером - она будет пытаться организовать место для Темы в своей больнице при диагностическом центре.

18.30.
Мы с врачом скорой укладываем его в машину и скорая, включив сирену, начинает пробиваться в больницу.

19.30.
Скорая въезжает в больничный двор,вместе с врачом скорой Игорем мы заходим в приемный фильтр. С улицы раздаются громкие крики: "Пустите меня немедленно, я все равно прорвусь, я через забор перелезу, я мать, мою дочь с сыном сейчас привезли на скорой, родные пустите меня, я сейчас Вам шлагбаум снесу". Я узнаю голос моего босса,выхожу на крыльцо фильтра и слышу как охранник говорит Лене:
"Женщина милая, ну что же Вы так разбушевались, не разобравшись. К приемному корпусу у нас вход свободный. Не надо ничего сносить"
Мы обнимаемся и вдвоем входим в фильтр. .

19.45.
В приемный фильтр заходит кто-то в медицинской форме, читает заключение НЦЗД РАМН и зло бросает врачу скорой.
- Вы кого нам притащили с таким мутным диагнозом? Ну-ка, никуда не уходите, мы скорее всего его не берем, везите куда хотите.
В глазах у меня темнеет. Меня всю охватывает черное отчаяние.
Лена резко встает со стула:
- Ира, не бойся. Я тебя не оставлю. Мы сейчас положим Темку в мою машину и поедем в Морозовскую, а там я на колени встану в приемном отделении и пусть они хоть ОМОН вызывают, не уйду, пока вас не примут.
Игорь, доктор скорой говорит:
- Не выход, сегодня возьмут, а завтра с утра имеют право выписать, как непрофильного больного.
- Лена, а как они Темку лечить будут, если с таким скандалом к ним попадем. Мне страшно т а к попадать в больницу.
Все тот же кто-то берет заключение и, видимо, уходит звонить заведующей неврологическим отделением - нужен ли той такой мутный пациент. Заведующая (она потом и будет лечащим врачом Артема) соглашается взять моего мальчика к себе.

20.10
В фильтр приходит молодая кореянка - врач, осматривает Тему и говорит, что мальчик будет направлен в неврологическое отделение, где ему будет незамедлительно сделана пункция спиномозговой жидкости для постановки диагноза. Я должна буду сейчас дать расписку, что я не возражаю. В моем представлении пункция это что-то невообразимо опасное и я звоню Алеше. Лена, я и Алеша совещаемся несколько минут и я пишу согласие.
Кореянка говорит, что платных мест в боксе - нет и что Тему сейчас заберут санитары, а я могу быть свободна на сегодня.
В отчаянии я бросаюсь к ней и с мольбой выговариваю: "Доктор, я отдам все, но, пожалуйста, разрешите мне быть с сыном. Хотите, я на колени встану, я прошу Вас доктор". Секунду поколебавшись она говорит:
- Хорошо, но учтите, что вы будете сидеть рядом на стуле - мест в отделении нет.

20.30.
Тема слабо стонет у меня на руках. Приходят санитары с носилками. Я обнимаю Лену и благодарю за все, что она для меня делает. Она отдает мне две большие сумки, которые непонятно каким образом уже полны всем необходимым: в ней ужин, приготовленный нашей мамой, старшей горничной, шоколадки, сигареты для медсестер, деньги, журналы для Темки. Лена говорит, чтобы я не волновалась, завтра она организует скорую и нас перевезут в ЦКБ.
Потом она мне признается, что всю дорогу домой плакала, потому что Тема показался ей на подошедшего к последней черте.

21.15.
После рентгена носовых пазух Темку приносят в неврологическое и велят ждать дежурного врача. Чуть-чуть полежав на каталке, Темка оживает и с интересом осматривается вокруг. Я как могу ободряю его. Заглядывают нянечки, качают головами, глядя на Темку, а мне говорят, что буду все ночь рядом с ним на стуле сидеть.
- Конечно, конечно, буду сидеть.
Врача все нет и нет. Он, вернее она, придет только часа через полтора.

22.45.
Приходит врач. Опять осматривает Артема. Уходит звонить домой заведующей отделением. Приходит и говорит, что они подозревают менингит. Что единственный способ подтвердить или опровергнуть этот диагноз это -спинная пункция. Делать ее будут незамедлительно. Темка, услышав, что его опять будут колоть, начинает горько плакать. Ему сегодня уже четыре раза брали кровь.
Сзади возникают нянечка и медсестра и ловко утаскивают Темку в комнату со зловещим названием "Манипуляционная" Туда же уходит и врач.
Я замираю под дверями.
Раздается крик Темки. Один, другой, третий. Распахивается дверь, выбегает врач и устремляется к телефону на сестринском посту.
- Срочно реаниматолога в отделение.
Не слушающимися, мертвыми губами я шепчу:
- Что случилось с Темой?
- Успокойтесь, я просто не могу попасть в позвоночник и взять жидкость. В вены попадаю. Сейчас придет на помощь реаниматолог.

23.10.
Входит и почти тут же выходит реаниматолог, с благоговением оглядывая свои руки и шепча: "Гениальные, просто гениальные".
Я окликаю его, он оборачивается и говорит:
- Пункция взята, ликвор очень мутный. Ваш ребенок очень болен. У него были серьезные травмы головы?
- Нет.
- Странно. Ликвор показывает, что ребенок очень болен.
На каталке вывозят Артема. Он лежит головой вниз. Уснул. Врач говорит:
- Ликвор выглядит плохо. Мужайтесь, боюсь, что это - гнойный менингит. Точный ответ даст лаборатория.
Звонит Алеша. У меня опять нет сил скрыть от него положение вещей.
Ко мне приходит нянечка:
- Мамочка, вы уж так не убивайтесь. У нас тут такие хорошие врачи, что всех спасают. Из самых гнойных-разгнойных менингитов вытащат.

00.15.
К нам в приемную комнату входит тот же врач. Она улыбается:
- Все хорошо. У вашего мальчика не гнойный, а серозный менингит.
Я чувствую приступ ни с чем не сравнимого счастья, как тот мужик, которому по УЗИ обещали двухголового негра, но дело обошлось двухголовым, но белокожим младенцем.

00.30.
Тему везут в палату. Пошушукавшись медсестра и нянечка говорят:
- Ну, не звери мы в самом деле. Берите белье и стелитесь на пустой кровати.
Звонит Алеша, с радостью я сообщаю ему наконец поставленный диагноз. В палату ввозят капельницу - начата борьба с интоксикацией.
Звонит Нина Александровна из НЦЗД, спрашивает, как у нас дела.
Я говорю, что диагноз установлен, говорю ей спасибо за все, что она для нас сделала и прошу не искать места в ее больнице, так как я приняла решение остаться в этой больнице.
Потом Темка подсчитает, что в тот день ему сделала 16 проколов.

3.00.
Капельница прокапана. Я ложусь на свою кровать. На сердце моем легко. Я думаю, что все страшное у нас уже позади.

Небрежно, как и всю следующую неделю, молюсь.

21 октября.

Просыпаемся рано в хорошем расположении духа. В палате двое чудесных мальчишек - они тоже переболели серозным менингитом. Справились за две недели, на днях их выписывают. Темка лежит и улыбается. Ему немного легче после ночной капельницы. Мы болтаем с мальчишками о всякой всячине. Один, Сева, рассказывает мне о духовых музыкальных инструментах, он - кларнетист, и его даже взяли в настоящий оркестр, так он хорошо играет. Другой, Рома, занимается живописью и говорит со мной о разных техниках рисования . Я посредственно играю на фортепьяно и из рук вон плохо рисую и поэтому рассказываю им, как можно помочиться в условиях Крайнего Севера, не обморозившись.

На обход приходит заведующая отделением, В.И. Она всегда берет себе самые сложные случаи. Она мне не на шутку нравится. От нее веет настоящим человеком.

Звонит Лена, говорит, что с ЦКБ она договорилась, они готовы принять нас. Я отказываюсь, я решаю остаться здесь.

Мне спокойно и хорошо. Хохочем с Севой, Ромой и Темой.

В полдень на каталке из реанимации поднимают большого Тимошу. У него менингоэнцефалит. Это, когда инфекция с мозговых оболочек пробирается глубже - на мозг. Его еле успели откачать и пока он слаб и не владеет ни речью, ни телом. С ним его мама - Анна. Она - моя ровесница, но не в пример солиднее.
Послушав минут пять, что мы несем с веселыми мальчишками, она хмурит брови, приосанивается и вступает.
- Я - врач. Психиатр. У меня большая практика. А мой сын Тимоша учится в лучшем физмате города.
- Здорово, - отвечаю я без особого энтузиазма. Сейчас немного не до этих взрослых игр, - Ну, так вот моя прекрасная двоечница Сашка придумала вот такую красивую задачку. - Это я мальчишкам.
- А еще Тимоша второй год подряд выигрывает все математические олимпиады по Москве. Мы вообще-то каждую зиму ездим в лагерь от МГУ. Там така-а-ая невсякая публика подбирается,мне потом и говорить с обычными людьми скушно, не тот - уровень, - не отступает от своего Анна.
- Ух, принесла тебя нечистая - бормочу про про себя я, - Ну так задача, мальчики. Можно ли определить точный центр бесконечности и если, да, то что им является?
Мальчишки с азартом принимаются за задачу, а я, морщась, предаю себя во власть важной Анны.

Вечереет.
За стеклянной дверью палаты снуют бледные гриппозники с вымазанными страшным синим цветом губами. Прохаживаются румяные ражие подростки-менингитчики. Глядя на них, у меня возникает ощущение, что менингит гораздо менее опасная болезнь чем грипп.

Тема уютно лежит на подушках. Мы с мальчишками ждем наступления ночи. Я обещала рассказать страшную историю, от которой волосы у них встанут дыбом. Конечно, они смеются над моими угрозами напугать их до смерти. Куда мне, им аж по девять лет.

Десять часов вечера. В коридоре сестры тушат свет. Гашу свет и я. Устраиваюсь на кровати у Темки. Палата полна. Анне ночью обещают дать каталку.
Замогильным голосом, чувствуя изрядную неловкость перед Анной,(Алеша в таких случаях всегда говорит мне: "Феерически глупа" начинаю:
"В одном городе в больницах стали пропадать дети. Перед тем как им пропасть, сестры слышали скрип колес каталки и сдавленный, полный невыразимого ужаса, крик детей. А однажды глубоким вечером, одному врачу удалось увидеть каталку с развевающейся простыней, быстро увозящей мальчишку с перекошенным лицом за угол. В тот же миг врач поседел. А наутро, когда зашли к нему в кабинет, его нашли уже сошедшим с ума.
И вот двух мальчишек - я останавливаюсь на пару секунд - мальчишек, лет этак девяти, положили в самую дальнюю палату. Поздно вечером, откуда-то глубоко из подвала, так глубоко, что не должны мальчишки слышать этот звук, но они слышат, слышаааат его, доносится скрип колес. И с каждой минутой это скрип слышен все явственнее и явственнее. Каталка начала свой путь"
Я кошу глазом на мальчишек - ага! попались голубчики. Прижались спинками к стене, одеяла на голову натянули и на дверь поглядывают. Затянуло их вглубь истории.
"Так вот. Шестым чувством понимают мальчишки за кем едет на этот раз каталка. Они пробуют закричать. Но крик стынет в горле".
Анна резко встает со стула и выходит из палаты. Все, -думаю,- пошла просить, чтобы ее отселили от меня.
"Хотят мальчишки выбежать из своей палаты, но дверь захлопывается перед их носом"
Ромка и Сева затаились и еле дышат. И тут, в коридоре раздается леденящее душу завывание и в нашу палату въезжает каталка, накрытая белой простыней. Мы втроем вскрикиваем. Раздается смех и в палату заходит наша Анна.
С того момента ее будто переключили на другую программу. Она стала дурашливой, смешливой девчонкой и в нашей палате стало еще веселее и уютнее.

22 октября.

В.И. проводит консилиум кафедральных профессоров по Теминому заболеванию. Его заново осматривают, ощупывают и забирают изучать медицинскую карту из поликлиники. Я сообщаю,тип вакцины, которая была введена Темке. Это живая русская дивакцина корь/паротит R1 и V1 краснуха.
После обеда она приходит и говорит мне, что она при поддержке кафедры будет заявлять наш случай как вакциноассоциированный паротитный менингит. По существующим правилам материалы будут направлены в эпидемиологический институт и институт Тарасевича.
Я спрашиваю:
- В.И. это заставит сменить штамм на более безопасный?
В.И. усмехается.
- Это ничего не изменит. Слишком большой бизнес.У меня у врачей есть выговоры за попытку заявить менингит или энцефалит как поствакцинальное осложнение. Но я сыта по горло враньем.Все, больше не могу.
- В.И. вы против вакцинации?
- Я строго за вакцинацию. Прививать нужно обязательно. Только нужно очень грамотно подходить к выбору вакцины.

(Внимание!!! Ниже приведена ссылка, оппонирующая фактам изложенным в диалоге.  Пожалуйста, если вы копируете диалог, то копируйте его вместе с этой ссылкой.

http://forums.rusmedserv.com/showthread.php?t=121503)

Выписывают Рому и Севу. Значительно лучше Тимоше.

Приходит сотрудник администрации больницы - снова записывает серию и номер вакцины, номер поликлиники, которая ее сделала, фамилию педиатра. Я прошу, не устраивать никаких репрессий девочке-педиатру, которая беспомощно хлопала глазами при виде Темы.
-Нет, что вы. Просто больница обязана проводить расследование при каждом подозрении на осложнение после прививки.
-А много ли к Вам поступает таких больных?
- 2-3 человека в год бывает.

Звонит Алеша. Он приехал в нашу детскую поликлинику, чтобы поговорить с тем заведующим, который хамски отказал ему в помощи. Посидел в машине, развернулся и уехал. Понял, что изобьет его.

26 октября.

Темка все еще лежит. Температура не спадает. Это пугает меня. Потому что прочие менингитчики начинают как ни в чем не бывало скакать на третий день после поступления. Но с другой стороны, успокаиваю я себя, тех начали лечить на третий день, а моего Темку только на пятнадцатый.

Звонят коллеги. Передают мне контакты всех учреждений в Москве, которые занимаются нейроинфекцией. Наше отделение считается самым сильным, а В.И. одним из самых грамотных врачей в этой области.

27, 28, 29 октября.
Темка начинает выбираться из постели. Начинает по чуть-чуть есть. Ну, а веселое и доброе расположение духа не покидало его даже в самые тяжелые дни болезни. За эти дни я узнала его совсем с другой стороны. Мне он казался только лишь легким, капризным милашкой, интересной и сложной в нашей семье слыла Сашенция, но теперь я открыла в Теме и мужество, и терпение и взрослую великодушную доброту.

Выкарабкивается, выкарабкивается мой мальчик. Встает и Антоша.

К нам кладут выписывающегося Костю. Он - балетный. Когда просто ходит, то смешон как ленивец из Ледникового периода - те же узкие плечи, длинная шея и нитяные ноги. Но когда он принимает балетную позу, то вмиг превращается в произведение искусства - о, эти выразительнейшие кисти рук и уже сейчас гениальные ступни. Он мне много чего рассказал о Большом: как педагог избивает их бамбуковой палкой, как швыряет в них железные стулья, как оскорбляет и материт их.
- Костя, а ты не чувствуешь себя сломленным от такого отношения к тебе?
- Нет, я оставляю это за скобками себя. Я готов вынести все ради балета: и побои и смерть (мне ведь категорически запрещены нагрузки, у меня геморрагический васкулит, чтобы попасть в Большой, мы с мамой подделали карту).
- Костя, а если окажется, что все зря. Что вы с мамой ошиблись и ты один из... Прости мне такой бестактный вопрос.
- Нет, я вижу, я лучший. Я буду танцевать на лучших сценах
- Ну жди тогда меня. Седой старушкой я прорвусь к тебе на выступление и метну в тебя шприцом, в память об этих наших днях.
30 октября.

Утром Темка не может встать. Ему плохо.
В.И. забирает его на пункцию. Пункцию она делает превосходно. С первого раза и спина потом не болит.
Через несколько часов приходит, озабоченная:
- Улучшение есть, но не такое, какое обычно бывает на таком сроке.Хотелось бы большего улучшения. Начинаем гормональную терапию, она должна подстегнуть иммунитет.

На меня вновь накатывает страх. Я прошу Алешу немедленно приехать к В.И. и предложить все, что мы можем предложить, чтобы помочь Теме. Прошу привезти мне ноутбук. Я хочу найти в инете все о болезни, о В.И., об этой больнице. Я чувствую сильнейшее беспокойство, при мысли, что мой удел только положиться на другого человека, даже такого замечательного как В.И.
31 октября.

Теме плохо. Голова тяжелая - не оторвать от подушки. Проклятая температура.
Алеша говорит, что В.И. показалась ему внятным и порядочным доктором, нужно довериться ей и ждать. От любой помощи В.И. отказывается, говорит, что у них все есть, а новых лекарств от менингитов еще не придумали.
Мне очень не нравится Алешина позиция: "ждать и надеяться". Она мне кажется порождением лени и нежелания шевелиться.

Я снова публикую на 7е пост, где пишу о том, что с нами происходит.

1 ноября.

Тема лежит. Температура.
Очень много поддержки на 7ye. Многие мои собеседницы начинают поминать Тему в своих молитвах. Появляются умные, логичные мамы. Очень осторожно и деликатно они пишут мне, что если лечение не дает результата уже столько времени, то нужно просить врача о консультации гематолога, онколога и генетика.

Вот оно пришло то, чему виной мой подлый грех, совершенный осенью 5 лет назад. Я убийца моему безвинному сыну.
Нет сил молиться. Кто меня послушает.

4 ноября.

Получаю в личку с 7-ya письмо от женщины из Германии, урожденной русской, Р.В. Она помогает тяжелобольным детям попасть в хорошие германские больницы. Многих русских детей она от края отвела, это я Гуглем нагуглила. Она предлагает мне помощь - организовать дополнительную консультацию для Темы. Р.В.просит все данные по нему. Она будет просить позвонить в наше отделение одного из лучших неврологов России Жел-ву О.Г., с тем чтобы та, оценив положение дел, порекомендовала нашему лечащему врачу, какие обследования надо провести и какую тактику лечения предпринять.
Я теряюсь, мямлю, что мне неловко так бесцеремонно вламываться в дела нашей лечащей В.И. Я - хуйева хорошая девочка, которая вместо того, чтобы спасать сына, пытается продолжать быть хорошей девочкой для всех. В ответ Р.В. пишет мне, что я совершаю великую ошибку: звонок О.Г. - великая честь для любого московского невролога, ее приема ждут по полгода, только бы она посмотрела.
Я говорю: Да, Р.В. простите мне мое блеянье".
Р.В. пересылает мне письмо О.Г., где та говорит, что 5 ноября она позвонит в отделение и что она считает, что нужно делать КТ головного мозга.

Теме лучше, выбирается из постели, начинает ходить.

5 ноября.

А Теме еще получше.

6 ноября.

И еще получше.

7 ноября.
Нас перевели в палату к маленькому двухлетнему Ляле (так он сам себя отрекомендовал) с опустившимся после ОРВИ веком(это называется Птоз) и его мамой.
Добрый мой Темка немедленно и бесповоротно завоевывает сердце беспокойного, гневного Ляли. Отныне Темке в туалет приходится носиться рысью, потому что Ляля в припадке горя крушит все вокруг, стоит Темке выйти из палаты.
Они играют. Да, как! Скачут, хохочут, бедокурят.
Отлегло на сердце - значит, пошел мой мальчик на поправку.
На радостях с грохотом гоняю по коридору инвалидное кресло, усадив туда и Лялю и Темку:
- Король Менингит Первый и Принц Птоз Второй объезжают свои владения. Слава и поклонение старейшим болезным сего королевства.
И сестры, которые обычно свирепо загоняют всех сидеть по палатам, улыбаются глядя на них и не ругают нас за эти маленькие безобразия.

8 ноября.

Пытаюсь договориться с парой рекомендованных с воли неврологов об их приезде в больницу для дополнительной консультации. Но и одна и другая отказываются. Так не принято во врачебном мире, если только сам лечащий врач не посчитает нужным обратиться.

Темке чуть хуже чем вчера.
- Ну мало ли, что, - утешаю себя я - Я тоже себя по-разному чувствую.

9 ноября.

Утро.

Откат. Резко потяжелела голова. Утром не встал с постели.
Отчаяние.
12.00 - Пункция.
16.00 приходит врач (не В.И., та в отпуске по семейным обстоятельства) с потемневшим, нерадостным лицом - улучшения в ликворе незначительны. Г.М., наша новая врач, записывает Темку на КТ головного мозга. Оно будет только через десять дней.
Я догадываюсь, что начинается отработка версии туберкулеза. Отдаются на переописание рентгентовские снимки. Вызван фтизиатр. Анализируются все записи по реакции Манту.
Я прошу Г.М. о приходе гематолога. Та отвечает, что гематолог просмотрел все анализы крови - все чисто. Я спрашиваю о пункции костного мозга. Г.М. говорит, что нет показаний - онкологические дети выглядят по-другому.
Я предлагаю ускорить КТ, я согласна сделать его платно. Я предлагаю оплатить приезд любого требуемого специалиста. Г. М.предельно вежливо отвечает, что в этом нет необходимости - не тот случай, чтобы спешить - бывают и такие долгие извилистые менингиты. А КТ - это для того, чтобы проверить нет ли врожденной кисты в мозгу, которая мешает ему поправиться.
Мне все эти улыбчивые,вежливые отказы начинают казаться особо изощренной пыткой.
Г.М. говорит, что попробует курс антибиотика, поскольку в ликворе есть и нейтрофилы, говорящие о возможной бактериологической составляющей менингита.
Мне чудится, что ее голос звучит очень неуверенно.
Я спрашиваю:
-Г.М., а вы видели таких долгих больных?
- Не раз видела.
- Честно?
- Да.
Разговариваю с девочками с 7ьи. Никто не понимает спокойствия врачей, при том, что уже вторая схема лечения не приносит ожидаемого на таком сроке улучшения.
Стиснув зубы я иду в ординаторскую и прошу подготовить мне полную выписку из истории болезни. Г.М. грустно вздыхает: Ну и с кем вы собрались консультироваться?
- С врачами из Германии, - говорю я, и вру, чтобы не унизить ее. - Они, т.е она моя тетя и очень волнуется о племяннике. Хочет Вам помочь.
-Ну,ну - опять вздыхает Г.М.

На 7е пара человек советует мне попробовать обратиться к врачам-гомеопатам, одна дает ссылку на сайт Вис-Виталис, другая на 1796kotok. Захожу на Вис-Виталис, зашла и тут же отпрянула - чую, что мне претит просить помощи здесь. Захожу, на другой, 1796, здесь вроде подобного чувства не возникает
Регистрируюсь.
Пишу отчаянное письмо.
Предупреждаю, что мы в больнице и я буду продолжать аллопатическое лечение, но может быть кто-то сможет нас взять и при таких обстоятельствах
Первый ответ приходит через полчаса. Гомеопат из Петербурга пишет, что если я не найду никого из московских гомеопатов, кто взял бы Темку , то он готов выехать в Москву, чтобы помочь нам.
Еще через полчаса с сайта присылают список классических гомеопатов в Москве. Их - восемь в списке. Я ничего не знаю о гомеопатии, я не представляю, как и кого мне выбрать из этого списка.
Я пишу гомеопату из Петербурга, с просьбой помочь выбрать.
Через двадцать минут он отвечает: связывайтесь с гомеопатом М.Г., вопрос с ним согласован.